Василь Василич заболел. Он лежал в груде тряпья время от времени надрывно кашлял.
- Может, в больницу? – нерешительно предложил Вадим.
Василь Василич замахал обеими руками.
- Да ты что? Я – бомж, понимаешь. Знаешь, что делают в больницах с такими, как я? - Больной даже приподнялся и понизил голос до полушепота, - Забирают органы: почки, сердце, мозг. Нас же никто не хватится. Нас нет.
- А мозг-то зачем? Он же в чужой голове не приживется?
- Неважно… Для опытов… Лучше уж я так умру.
- Зачем так сразу-то, - запротестовал Вадим, - ты же хотел еще нормальной жизнью пожить.
- А я и так живу нормальной жизнью. Вот если бы ты еще кипяточка принес от Анны Антоновны…
Первый раз за их знакомство Василь Василич перепоручил свою миссию. Значит, действительно заплохел совсем. Вадим без особого труда отыскал квартиру подавательницы, позвонил. Дверь открыла маленькая, благообразная старушка. Бывают такие люди, которых старость не обезображивает. Так вот она была из их числа. Женщина старой закалки. Губы поджаты, а глаза добрые.
- Я вот за кипяточком для Василь Василича, - почему-то смутился Вадим, протягивая старый чайник без крышки.
- А сам он что?
- Заболел.
Ничего не сказала, только еще крепче пожала губы. Кивнула на дверь:
- Заходите.
Усадив Вадима за стол, она поставила кипятить воду. Расспрашивала, что да как. Потом предложила:
- Может, в больницу?
- Нет. В больницу он не хочет. Говорит, что органы заберут.
- Органы заберут, - машинально повторила Анна Антоновна. Потом вышла в другую комнату и вернулась с несколькими упаковками таблеток.
- Возьмите хоть это.
Когда Вадим уже спускался по лестнице, старушка спросила:
- Молодой человек, а вы кто?
Вадим не сразу ответил, стоя на ступеньках.
- Я пишу книгу.
- Я так и знала. Обязательно дайте прочесть, когда напишите.
По дороге обратно Вадим думал, что хорошо было бы поторопиться с книгой. Анастасия Антоновна ждет и другие – тоже. Ему начинало казаться, что с завершением этой книги что-то изменится.
Поджидая удобного момента Вадим стоял у дороги, задыхаясь от смога, который висел над асфальтом. Лето – не самая лучшая пора в городе.. Даже в грязном подвале ему показалось лучше, чем на улице. Напоив своего подопечного чаем и подсунув ему две таблетки для здоровья, Вадим снова взял в руки блокнот.
Буря.
Порыв ветра принес на поляну запах большого города. Девушка поднялась с места и посмотрела вдаль, за верхушки деревьев.
- Что там? – Спросил мальчик.
- Город.
- Я там был, – отозвался мальчик, - но больше не хочу: меня там никто не любит.
- Когда-нибудь ты поймешь, что это не так. Люди рождаются для любви, и ты – совсем не исключение.
Мальчик с наслаждением вытянулся на спине, раскинув руки, как крылья.
- А я, зачем я тебе нужен?
Девушка погладила ласково по светлым, по-детски мягким волосам.
- Ты – кусочек моего сердца. Мое отражение.
- Но я ведь не зеркало.
- Понимаешь, мы всегда отражаемся в других. Все, с кем ты встречался, разговаривал, рядом жил, несут в себе твой «кусочек».
Еще один порыв ветра принес другой запах. На этот раз девушка повернулась в другую сторону.
- Сегодня будет сильный ветер, - сказала она
- А как же мы? - Встревожился мальчик.
- Нам нечего бояться
- А как же те, что в городе?
- Не знаю
Когда солнце, сделав большой круг, клонилось к западу, пришел большой ветер. Над морем бушевали волны и с бешеным натиском разбивались о камни. Ветер рычал и метался как раненое чудовище, рвал когтями безответные стволы деревьев. От такого натиска они только ближе наклонялись к земле. Слабые ветки с треском лопались и падали.
Девушка и мальчик стояли под дубом. Охраняя их, лесной великан опустил ветви, которые почти касались земли. Он почти не дрогнул под натиском. Только листья шелестели – как будто пели песню. Уловив ритм, девушка и мальчик тоже начали подпевать. Их голоса, как серебряные колокольчики, звенели на ветру. О чем была эта песня?
Вадим перестал писать и прислушался. Снаружи действительно бушевал ветер. Он высоко поднимали занавеску у входа и гонял по подвалу запах гнили. Василь Василич на спал: он лежал на спине с открытыми глазами. Снаружи что-то грохотало и скрежетало.
- Чего нам бояться? – Рассуждал вслух Василь Василич, – Дом ведь не обрушится. Ну в крайнем случае крышу раскроет. А мы-то все равно дальше всех от крыши. Зимой на третьем этаже балкон рухнул. Но не от ветра, а сам по себе. Дом-то аварийный.
Прошел час, а может, два. Ветер прекратился. Вадим вышел на улицу, а вслед за ним стал подниматься Василь Василич. Дом, как и следовало ожидать, не рухнул. На земле валялся мусор, обломки кирпичей. Чуть подальше у дороги валялись обломанные ветки тополей. Кажется, что-то случилось в другом квартале, куда постепенно сходились люди. Сердце у Вадима тревожно екнуло: там как раз жила Анастасия Антоновна. На последнем этаже…
Василь Василич задыхался. Он не мог идти быстро. И поэтому время от времени они останавливались. Никогда еще путь до соседнего квартала не был таким долгим.
Вскоре наши друзья увидели жуткую картину: огромный тополь, приподняв с одной стороны корни, как растопыренные пальцы, лежал на крыше. Сила удара была такая, что он смял кровлю. Можно было только предполагать, что творилось с потолков там, в квартире. Василь Василич с Вадимом побежали наверх. Дверь квартиры Анны Антоновны была открыта настежь. Внутри сновали какие-то люди.
- Где хозяйка? – Вцепился Василь Василич в плечо одного. Капли пота стекали у него со лба.
Тот глянул злобно. Отстранился:
- Отвали!
Василь Василич «проглотил» непрязнь и стал к стене, вытер пот рукавом. В другой раз он начал свой вопрос со слов "скажите пожалуйста".
- На скорой ее отвезли. Кажется, сердечный приступ…
Вадиму ужасно не хотелось возвращаться в подвал, но он мог оставить Василь Василича одного. Тот молча опустился на свое «ложе» и отвернулся к стене. Вадим положил руку ему на плечо, но оно даже не дрогнуло. Минут пятнадцать он молча переживал свое горе. Потом закашлялся и повернулся к Вадиму.
- Она спасла мне жизнь. В январе стояли жуткие морозы. Я замерз в переходе. Особенно ноги: я их не чувствовал. Выбрался на улицу и упал. Уже не было холода. Все проходили мимо… Я должен был околеть как бездомная собака. Она притащили меня к себе: попросила помочь какого-то мужика. Представляешь, грязного, задрыпанного бомжа… Когда я оклемался немного, то хотел уйти. Она не пустила. Но я все равно… Сказал, что вернусь потом, выберусь из этого дерьма и вернусь. С букетом роз. В костюме с галстуком. Я даже деньги начал копить. Водки – ни капли Жалко очень… У нее ведь сердце больное. Слишком большое сердце. Муж у нее умер, а сына в Чечне убили. Он офицером был…. Единственный.
Василь Василич замолчал. Снова закашлял.
-Хочешь, я поеду в больницу. Все узнаю, - предложил Вадим.
- Да, Да, – бормотал Василь Василич, – езжай. Надо узнать.
Сперва Вадим решил ехать в кардиоцентр. Это почти целый час на троллейбусе. Устроившись на заднем сиденье, он закрыл глаза и увидел следующую картину из своего романа.
Полет
Высоко в небе парили две птицы. Словно купались в безбрежном просторе. Опускались и снова взмывали вверх. Потом, плавно кружась, стали приближаться к земле. Еще несколько взмахов мощных крыльев –и они сидели на траве. Рядом с девушкой. Она протянула руки - и птицы подошли ближе. Вытянули шеи для привычного поглаживания. Она бережно провела ладонью по блестящим перьям, принялась ощупывать крыло, приговаривая:
- Ну вот. Все уже зажило. Ты молодец!
Птица как будто поняла похвалу. Распустила крылья. Стала важно похаживать вокруг, зорко поглядывая немигающими глазами-бусинками.
- Совсем как павлин! Какой же ты важный! – Засмеялась девушка.
Ее смех и последнюю фразу услышал подбежавший мальчик.
- А кто такие павлины?
- Ну это такие птицы, которые живут на юге.
- А ты была на юге?
- Можно так сказать. Там жили мои и твои предки. Они передали нам свой опыт. Нужно только уметь пользоваться теми знаниями, которые у нас есть. За много-много веков, пока живут люди, столько всего накопилось…
- Кто тебя научил лечить?
- Я не лечу. И человек, и птица лечат себя сами. Я только могу помочь на духовном уровне. Своими мыслями и чувствами мы сами все к себе притягиваем, как магнитом. Почему одни люди живут долго, а другие – нет? Одни считают, что выполнили свою миссию и должны умереть, а у других множество причин, чтобы продолжать жить. Еще умирают от ненужности и безысходности. Сами гасят свет.
- А мы с тобой не умрем?
Мальчик сжал руки на согнутых коленях. Он еще никогда всерьез не думал о смерти.
- Конечно, нет.
Мальчика такой ответ полностью удовлетворил. Он не счел нужным спрашивать что-то еще. Вскочил на ноги, сделала крутой вираж вокруг девушки и птиц, которые тут же испуганно встрепенулись. Птицы немного разбежались и размеренно замахали крыльями. Выше, выше, еще выше.
- Побежали! – Крикнул мальчик и помчался вслед за ними.
Он повернул голову и увидел, что девушка тоже легко поднялась. Местами сухая трава больно царапала ноги, а местами они путались в «зарослях». И вдруг все эти помехи исчезли. Теперь ничего не мешало движению. Теплый ветер свистел в ушах, развевал волосы. Все быстрее и выше. Он даже не сразу понял, что летит, не касаясь земли. Совсем как птица. И рядом – она. В какое-то мгновенье ему стало страшно, что сейчас они разобьются об верхушки деревьев и камнем рухнут вниз. Мальчик закрыл глаза, а когда открыл, увидел ее спокойное счастливое лицо. «Полет – это как быть счастливым», – решил он. Земля оставалась внизу, и только терпкий запах луговых трав волнами набегал вверх. Небо казалось бездонным и абсолютно бесконечным. Таким, что по сравнению с ним земля – крохотный остров.
Вадим вздрогнул и открыл глаза, потому что объявили его остановку. Корпуса больницы издали совсем не вселяли надежды, что он добьется желаемого. Искать здесь человека – все равно что иголку в стогу сена. Другое дело, что ему очень нужно найти.. Проходящий мимо человек в белом халате посоветовал обратиться в приемный покой.. Здесь Вадим совсем приуныл. Он вспомнил, что даже не знает фамилии.
Он стоял у белой стены в позе трех тополей на Плющихе. В голове его созревал план, как проникнуть в отделение. Заходить во все палаты. Прятаться от медсестер и врачей. Превратиться в человека-невидимку. Претвориться трупом и лечь на каталку, прикрытую простыней. Вадим шагнул в кабинку лифта. «Все получится», - думал он про себя, - «сейчас я ее увижу. Теперь выходить». Кабина сама остановилась на шестом этаже. Разъехались двери.. Он заглянул в глубину длиннющего коридора.
- Вам кого? – Спросила молоденькая медсестра, проходившая с какими-то пробирками.
- Анну Антоновну.
- Из пятой палаты?
- Да.
- Вам лучше самому к ней пройти.
Лицо Анны Антоновны почти не выделялось на фоне белой простыни. Увидев Вадима, она попыталась улыбнуться, но губы предательски задрожали.
-Куда же вы теперь за кипяточком? - то ли в шутку, то ли всерьез спросила она.
- Обходимся… Пару недель можно и обойтись. Вы же здесь не собираетесь зимовать? – Преувеличенно весело сказал Вадим. Больная только кивнула головой.
- Он вас послал?
- Да. Просил передать, что… Как бы это сказать… Собирается вернуться. Вот только выберется из этой «ямы».
- А есть у нее края?
- У кого?
- У «ямы»…
- Конечно.
- А мне иногда кажется, что нет. Я ведь тоже там, хотя на улице не живу.
- Глупости вы говорите.
- Перед лицом смерти глупости, молодой человек, не говорят. Я думала, что умру. Последнее, что помню – жуткий удар. Такой, что стены дрогнули и что-то загрохотало. Я увидела своего сына Коленьку в военной форме. Лицо такое серьезное. И губы шевелятся, как будто он сказать что-то хочет. И все. Потом все померкло. Потом я поняла, что видела его в тот предсмертный час, когда он под Грозном в последнем бою… Все померкло… Я вместе с ним умерла. Уже давно. Я ведь не живу столько лет: так, существую, отбываю срок на земле. Не за чем мне жить. Муж умер, а я осталась зачем-то…
Вадим слушал с опущенной головой. Только сжимал зубы. После последней фразы он «взорвался»:
- Как это не за чем жить? Если вы не вернетесь, то он тоже умрет. Замерзнет на улице как собака. Будет лежать до тех пор, пока не похоронят в могиле без всяких знаков. Кок будто не жил вовсе.
Он замолчал, заметив, что Анна Антоновна закрыла лицо руками. Некоторое время она так и лежала. Потом сказала:
- Ладно. Ладно… Я вернусь. Нам, женщинам, обязательно нужно о ком-то заботиться. Мы так устроены. А у вас есть дети?
- Есть сын.
- Пусть он никогда не будет военным. Когда Коля поступал в военное училище, я и представить не могла, что он окажется на войне. Думала, что мы живем в мирное время. Оказалось, что все не так. Война не кончается. Потерять сына –это худшее, что можно представить. Так что берегите своего мальчика.
Слова Анны Антоновны потом никак не выходили у Вадима из головы. Беспокойство росло с каждым часом. Он больше не мог писать. Не видел и не представлял никаких картин. Конечно, он вернулся в подвал. Рассказал Василь Василичу, как все прошло, а потом сообщил, что ему нужно отлучиться.
- Иди. Иди. Мне сиделки не нужны, - проворчал Василь Василич.
У Вадима закончились все деньги, которые он нашел в сумке. Не было даже мелочи на проезд. Поэтому к своему бывшему дому он решил идти пешком. День, как назло, выдался жарким. Последние кварталы он почти бежал, вытирая пот рукавом. Вот, наконец, знакомая до боли дверь, кнопка звонка. Таня смотрела на него, как будто перед ней возникло приведение.
- Где Антошка?
- Ты еще спрашиваешь?
- Где он?
- Я думала, что ты его украл…
Вадим не помнил, как он спустился с лестницы. Сел прямо у подъезда.
Вслед ему бывшая жена крикнула:
- Имей в виду, что тебя разыскивает милиция за похищение ребенка.
Меньше всего Вадима сейчас интересовала его собственная дальнейшая судьба, но Антошка… Милый Антошка и исцарапанными коленками и погрызенными ногтями. В последнее время он стал так забавно щуриться. Видимо, у него ослабло зрение. Они все собирались сходить в больницу…. Где он теперь?
Выслушав суть дела, Василь Василич поспешил заверить, что ничего страшного не произошло. Искать мальчика надо, в первую очередь, в оживленных местах: на вокзале, рынке. Еще у него на примете была пара притонов, где собирались малолетки.
- Завтра утром мне станет лучше – и мы пойдем искать, - с полной уверенностью заявил он.
Ночью Вадим не мог спать. Он выходил наружу, смотрел на звезды и молчаливые силуэты старых пятиэтажек. Хотелось закурить, но не было сигарет. Ночное небо всегда его завораживало, но только не сейчас. Побыстрее бы рассвет. Краем глаза Вадим заметил, как слева от него скользнула вниз звезда, оставляя «хвост». «Хороший знак», - подумал он, - «надо быстрее загадывать желание».
Утром Василь Василич действительно поднялся на ноги, хотя вид у него был неважный. По его решению они отправились на вокзал. В половине восьмого утра странная парочка: мнимый похититель детей и смахивающий на пьяного бомж, немытые и нечесаные, прибыли на вокзал. Естественно, что главный вход, возле которого дежурили скучающие милиционеры, предотвращающие террористический акт, был не для них. Василь Василич по проторенным маршрутам «заходил с тыла».. Через некоторое время они оказались в подземке с тусклым освещением и стойким запахом туалета. В одном из закоулков, рядом с камерой хранения прямо на полу сидели такие же бомжи. Василь Василич подсел поближе.
Прошло, наверное, полчаса, а он все не вставал с места. Вадиму не терпелось продолжить поиски. Поэтому Василь Василича он встретил, не скрывая раздражения.
- Че так долго-то?
- А как ты хотел? Нужно же все разузнать. Как дела, кто на вокзале «заправляет».
- Как это «заправляет»7
- Ну в кулаке держит: проститутки, сутенеры, торговцы наркотиками – это же целая система. Ни пифти-фифти… А мальчишку твоего не видел никто. Может, в зале ожидания его поискать… Долго он там не просидел бы: там менты пасут. Когда он пропал-то?
- Не знаю, – пожал плечами Вадим.
- Раз не знаешь, иди наверх один. Мне туда нос казать нет резону. После здесь встретимся.
Вадим не любил вокзалы. Слишком много неразберихи. Поезда всегда опаздывают, нужных билетов вечно нет. Все люди становятся похожи на кочевой безобразный табор. Боятся, что опоздают на поезд, что украдут вещи. На Вадима граждане ожидающие уж точно поглядывали с подозрением. «Надо будет обязательно побриться и постирать рубашку», - думал он, проходя сквозь ряды одинаковых кресел. Почти все они были заняты. Детей не так много. С краю левой стороны, у окна, где кресла были отвернуты, он вдруг увидел всклокоченную детскую головку с такими же русыми волосами, как у Антошки. Вадим ускорил шаг, и сердце у него забилось чаще. Вот последний шаг… Перед ним сидел совершенно незнакомый мальчик постарше Антошки. У него была худая шея, руки – как спички из рукавов вязаной грязной безрукавки.
- Дядя, а дядя, дай денег не хлебышек. Два дня ничего не ел, – заканючил мальчишка.
Голос как будто жалобный, а глаза нахальные, вызывающие.
- У меня нет…- попятился Вадим
- Ну и дурак…
Мальчишка, видимо, не раз проделывал этот трюк. Он живо вскочил на ноги и, отбежав на некоторое расстояние, добавил еще пару нецензурных ругательств.
- Тхы-хы, тхы-хы. Тхы-хы, - разошлась какая-то грузная тетка, выставив напоказ отсутствие двух передних зубов. Туго натянутое на животе платье тряслось вместе с ним.
Вадим пошел прочь. Антошка бы и дня здесь не пробыл. Иначе его «сожрали» бы здешние обитатели.
Когда он спустился вниз, то Василь Василича там не было. Впрочем, как и здешних «жителей». Сначала он решил подождать, потом принялся его разыскивать. Совершенно сбившись с ног, он сел на перроне, куда прибывали поезда. Очередной прибыл из Москвы. Вадим обратил внимание на молодого человека с цветами в руках, одетого как с иголочки. Когда из вагона высыпали пассажиры, он устремился навстречу кому-то. Это оказалась девушка в брючном костюме, с волосами до плеч. Какой же счастливой и радостной казалась их встреча. Он и она что-то говорили друг другу, гладили по волосам, сжимали руки. Видимо, для них в этот момент не существовало ничего. Они не могли заметить человека, который в этот момент наблюдал за ними. Просто так, без всяких намерений. Просто потому, что от них, молодых и счастливых, было глаз не отвести. Над их головами витало само счастье. Которое куда-то упорхнуло от Вадима.
Молодая пара ушла, а он все продолжал сидеть. У него кружилась голова от голода и какой-то серый туман плыл перед глазами. Сквозь него – одна и та же мысль: «Надо искать. Искать. Искать. Как можно быстрее». Для начала немного подкрепиться. Добыть хотя бы десять рублей.
Вдоль перрона ходили грузчики с тележками, куда ставили чемоданы пассажиры. Вадим подумал, что он мог бы носить чемоданы в руках. Конечно, не больше двух. Как только он решил предлагать свои услуги, как назло все поезда куда-то запропастились. Поэтому пришлось подождать. Когда он наконец-то прибыл, Вадим вскочил с места, как будто у него открылось второе дыхание.
Некоторые пассажиры шарахались от него как от чумного, крепче сжимая ручку чемодана. Наконец, поезд из Читы привез ему удача. Удача предстала в виде женщины средних лет, миниатюрного телосложения, которая милостиво согласилась, чтобы он донес ее чемоданы до остановки. Последние несколько метров дались Вадиму с большим трудом. Он едва держался на ногах с грузом. Зато его усилия были вознаграждены двумя десятирублевыми купюрами. Похоже, что пассажирка просто пожалела бедолагу. Вадим купил себе стакан чая и булочку. У него осталась в кармане еще какая-то мелочь. Идти на рынок не было смысла, так как уже наступал вечер. Выходя из вокзала, Вадим заметил вызывающе одетых девушек. Одной из них было лет четырнадцать. Не больше. Колготки в сеточку, мини-юбки, килограмм косметики на лице – все в классическом варианте. «Жрицы любви» стояли, выставив все свои «прелести», покуривали, зорко следя за проходящими. На Вадима они не обратили никакого внимания: не тот «клиент».
В подвал он вернулся уже затемно и услышал звуки, которые давали все основания полагать, что Василь Василич изволит почивать. Бросив товарища без предупреждения, он храпел теперь без зазрения совести. «А чего. Собственно. Ожидать от бомжа? Верности и благородства?» – про себя рассуждал Вадима совершенно без злобы.
Утром первое, что он увидел, был Василь Василич в полной экипировке. Он даже шляпу, заклеенную скотчем, надел. Наверное, для солидности.
- Пошли искать что ли, – нерешительно предложил Василь Василич
- Ты уже помог вчера, – не мог удержаться Вадим от упрека.
Василь Василич сразу весь как-то сник и сел обратно на ящики.
- Ты что обиделся? – Спросил он.
- Да нет.
- Понимаешь, голодный я был. А тут Гвоздь привязался: пойдем говорит на халявный хавчик. В тринадцатой столовой уже вторую неделю дают. Ну я и пошел. За семь верст почуял дух халявных щей.
- Ну и как на вкус благотворительность?
- Дерьмово. Чужая милость сладкой не бывает. Они, толстосумы, всю жизнь воруют, а потом этими щами совесть себе усыпляют. А может, перед самим богом выгородиться хотят… Я еще подумал: может, твоего пацана там увижу…
- Ты же его не видел никогда…
- А мне это и не надо. Я его и так представляю. Такое же растеньице, как и ты… Губки бантиком…
- Ну ладно, - прервал описание Вадим, - пошли уже.
Сначала Вадим с Василь Василичем пытались искать мальчика с утра. Потом перешли на вечер. Вадим и представить себе не мог, что в городе существует столько притонов для бездомных, наркоманов, преступников. Он видел детей, которые напоминали маленьких стариков и сутенеров, торгующих малолетними. Пережил чувство от отвращения до страха. Он испытывал некоторое облегчение от того, что ни в одном из злачных мест Антошки не было. И в то же время какое-то чутье подсказывало ему, что сын жив.
Прошел месяц. Из больницы выписалась Анна Антоновна, о чем Василь Василич сообщил однажды с загадочным видом. Он по-прежнему попрошайничал в переходе и откладывал деньги на костюм и цветы, иногда даже не наедаясь досыта. Вадим время от времени подрабатывал носильщиком на вокзале. Он регулярно приводил себя в порядок, стирал одежду. В общем, старался выглядеть обычным человеком, который утром вышел из своей квартиры. За все это время он не разу не брался за ручку и блокнот. Что-то ему мешало.
Когда однажды он зашел к Анне Антоновне, то она в первую очередь спросила:
- Ну как ваша книга?
- Никак. Я уже не пишу.
- Жаль. А мне показалось, что вы как раз тот человек, которому есть о чем поведать миру
- Вот только мир не хочет слышать
- Услышит. А что вас потянуло к перу?
- Не знаю. Потянуло – и все.
- А могли вы тогда не писать?
- Нет, – решительно заявил Вадим.
- Вот. Вот, – обрадовалась Анна Антоновна, – это как раз то, что надо: если можешь не писать – не пиши. А вы – другое. Вы как раз не можете. Не ради денег или славы. У Хемингуэя есть гениальная фраза: «будь я проклят, если напишу роман из-за того, что мне хочется есть». Я хочу вам подарить книгу Хемингуэя.
- Да что вы, – запротестовал Вадим.
- Не спорьте. Вам нужно немного почитать. Отвлечься. Жизнь так устроена: чаще всего она дает нам желаемое, когда мы перестаем биться головой об стену. Мне очень хочется почитать вашу книгу. Так что сделайте мне подарок. Пока я еще жива…
Вадим уходил от Анны Антоновны в некотором смятении. Едва начав чтение, он отложил Хемингуэя в стороны и стал доставать из сумки, которую нашел на берегу, блокнот. Его обложка зацепилась за что-то. Вадим пошарил рукой и нащупал внутри обыкновенный замок-молнию. Раньше он не заметил этот потайной карманчик. Внутри него ничего не было, кроме сложенного вчетверо тетрадного листочка.
Глава пятая
